Рядом с Роговым рылся в земле Миша Коршунов. Он что-то нашёл.

— Что ты нашёл? — спросил Рогов.

— А тебе что? — ответил Миша и зажал находку в кулаке.

— Я первый нашёл! — закричал Рогов.

Когда Шура подбежала, Коршунов уже лежал, уткнувшись носом в холодную землю. Если бы Миша знал, что к нему спешат на помощь, может быть, он бы не сдался так скоро.

У Рогова, как говорится, создалось невыгодное положение. Два пионера из его отряда могли его оттузить, и за дело: во-первых, не швыряйся чем попало, во-вторых, не отнимай чужую находку!

Но драка не состоялась.

— Подумаешь! — сказал Рогов, отходя развалочкой в сторону.

Миша поднялся и стал отряхиваться, только это было бесполезно — он так вымазался, так извозился, что на него было страшно взглянуть. А Шура повернулась и ушла. У самого порога её ждала беда.

Бидон лежал на боку, и молочная река впадала в огромную лужу.

Не успела Шура войти в комнату, как кто-то опять позвонил. Дверь открыла мама. Мокрый, грязный мальчик протянул ей крышку от бидона.

— Шура потеряла.

Шурина мама сказала Мише Коршунову «спасибо» и предложила:

— Проходи, мальчик. Умойся, и я тебя почищу, а то твоя мама испугается.

И Миша согласился. Кто же хочет испугать свою маму?..

Мишина куртка сушилась на батарее, а он в Шурином свитере сидел за столом и беседовал с капитаном.

— Что же ты всё-таки нашёл? — интересовался Дим.

— Вот! — Миша стал выгружать свои карманы.

Гвозди, пробки, тюбик из-под зубной пасты, какие-то винтики, и вдруг среди сокровищ капитан увидел маленький ключ… Ключ, который он уже не раз видел даже во сне. Ключ от той самой коробки, где лежит его трубка.

Стоило только капитану протянуть руку, стоило только сказать: «Вот он, мой ключ!..» Но капитан молчал.

А Миша оставил на столе только ржавый подшипник, остальное спрятал опять в карман.

— Вот, — сказал Миша. — Вот этот шарик я нашёл.

— Это подшипник, он уже никуда не годится, — сказал капитан, возвращая Мише его находку.

— Он всё равно хотел отнять! — возмущалась Шура.

Капитан Проценко тоже осудил Рогова. Если бы тот услышал, что он о нём сказал!

— Вот разбойник! — сказал капитан. — Таким надо давать сдачи.

— Сдачи! Так он испугался и убежал.

— Неужели трус? — удивился капитан.

— Конечно, трус! — подтвердила Шура. — Я хотела дать сдачи, а он убежал.

Конечно, Шура немного преувеличивала — Володька не убежал. Он сделал вид, что ему всё равно, и не стал связываться. Но на самом-то деле он струсил.

…Мишу Коршунова почистили и накормили варениками. Он проглатывал вареник за вареником и задавал вопрос за вопросом.

— Как по-вашему, вот если заморозить лягушку, — спрашивал Миша, — а потом отморозить, она оживёт?

— Представь себе, что да, — отвечал Дим.

«Откуда он всё знает?» — удивлялась Шура и слушала с восторгом историю про замороженную лягушку.

Когда Миша уходил, капитан пожал ему руку и пригласил непременно заходить.

— Мы с тобой потолкуем. Я тебе про таких птиц расскажу!

— Я приду завтра, можно? — спросил Миша.

— Всегда рад с тобой поговорить.

И Миша ушёл, не зная, что уносит маленький ключ от чудесной коробки, в которой теперь навечно была заперта старая обкуренная трубка, видавшая штормы и ураганы.

Близко, недалёко

Завтра воскресенье, во дворе нового дома будут сажать деревья. Володина мама дошивала к воскреснику очень пёстрый фартук и всем, кто звонил по телефону, говорила, что она завтра занята, потому что будет сажать деревья.

— Фартук очень хороший, — сказал Володин отец. — Но самое главное — что надеть на ноги. Копать — так по-настоящему! Дождь опять проливной, и завтра будет очень сыро.

— Ты что, отказываешься? И не думай, пожалуйста! Я уже тебя записала первым.

Оказывается, Володина мама не только шила фартуки. Она по поручению домоуправления обошла все квартиры в своём подъезде и ещё раз предупредила всех жильцов о воскреснике.

— Кстати, посмотрела, как живут, — вздохнула она. — Вот ты, — обратилась она к мужу, — говоришь: рабочий класс, рабочий класс! А у меня сегодня в седьмой квартире был неприятный разговор. Из них никто завтра на работу не выйдет. Живут самые настоящие рабочие: он прораб, а она крановщица, работает на подъёмном кране. Они говорят, что будто завтра у них воскресник на стройке. Представляешь? Кто же им поверит?

— В седьмой квартире, фамилия Проценко? — спросил Володя.

— Да, Проценко. А ты откуда знаешь?

— У нас в классе их дочь учится.

Володя сказал — учится в классе, а не сказал, что сидит с Шурой за одной партой.

— Проценко, Проценко… — повторила мать. — Где я слышала эту фамилию?

— Ну как же ты не помнишь? Мы с тобой капитану Проценко давали телеграмму по телефону.

— Ах да! — вспомнила мать. — Как же, ещё обратного адреса не сказали.

— Вот и зря, что не сказали, — грустно произнёс Володя и вспомнил про перочинный нож, — а он бы непременно прислал ответ.

Володя уже несколько раз ходил к автобусной остановке, один раз даже проехался на автобусе, но ремесленники больше не встречались.

«Вот жил бы настоящий Проценко на нашей лестнице, — думал Володя, — я бы давно придумал, как к нему зайти!»

«Извините меня, я не знал, что вы живёте так близко, — сказал бы он. — Я знаю про ваш ледовый поход. И сам склеил макет вашего корабля!»

«Заходи, заходи! — сказал бы капитан. — Так это ты прислал мне телеграмму? Спасибо!»

Они бы сидели и беседовали весь вечер. И капитан подарил бы ему замечательный ножичек, тот самый, который он видел у ремесленника. А на следующее утро Володя сказал бы участникам своего полярного кружка: «Я был вчера у капитана, он живёт со мною рядом. Он подарил мне одну вещь», — и всем бы показал подарок.

Где живёт на самом деле капитан? Может быть, близко, недалёко? А может быть, он уже не на суше, а плывёт на своём корабле где-нибудь в океане?..

Владимир Рогов не только мечтал, он был способен и на действия. Несколько раз он подходил к будке справочного бюро. Подходил и отходил. И наконец решился.

— Проценко? — переспросила его румяная девушка, когда он обратился в заветное окошко.

— Проценко Дмитрий Дмитриевич! — повторил Володя и протянул ей три копейки за справку.

Девушка монеты не взяла. Она стала перелистывать страницы толстой книги, но именно в это время к справочной будке подошёл щеголеватый матрос. Будто по волшебству, девушка стала совсем другой: её внимательные глаза прикрылись ресницами, а щёки даже слегка побледнели.

— Проценко Д. Д. не значится! — сказала она ледяным голосом.

— Как — не значится? — оторопел Володя.

— Следующий! — произнесла девушка, и окошечко заслонила широкая спина в синей форменке.

Володя отошёл от будки, не заплатив за справку.

«Конечно! — подумал он. — Почему он должен значиться? Приехал и уехал. Он же не будет сидеть и прохлаждаться в городе, когда его ждёт корабль».

В окнах дома зажигались огни. Капитан Проценко подошёл к окну, чтобы опустить штору. Он поглядел во двор, покрытый блестящими лужами.

— Вот, на воскресник завтра не могу пойти! — сказал он с досадой. — Дерево посадить не могу!

— Знаешь что? — сказала Шура. — Мы по пионерской двухлетке приняли план — будем сажать не одно дерево, а целых сто. Пожалуйста, будешь сажать с нами. Мы, может быть, посадим и больше. А сейчас отойди от окна, я сама опущу штору.

Шура влезла на подоконник. В окне исчез дождливый вечер, его скрыла, как занавес в театре, пёстрая ткань…

Дим, конечно, и сам понимал, что ему сажать деревья покуда ещё нельзя.

— Мы тоже не пойдём, — сказала Мария Александровна. — У нас завтра на стройке рабочий день. Выходной перенесли.